на предыдущую страницу

26

 ...не проснулся. В купе была только Катя. И следы застолья. Ни Пети, ни Михалны, ни ее баулов.
 
- Я, кажется, заснул?  - спросил он.
- Да, - сказала Катя. – Но ничего интересного вы не пропустили.
- Да. Все интересное случается во сне.
- И что же интересного произошло в вашем сне?
- В двух словах не расскажешь.
- Возьмите столько слов, сколько нужно, и валяйте.
- Катя... Вас прямо не узнать... Что с вами сделали, пока я спал?
- Мной пренебрегли.
- Кто?
- Вы.
- Да ну?
- А разве нет. Вы нагло заснули у меня на глазах, пока Петр и Михална пели песни и обнимались.
- Извините.
- Никогда. Вы все еще предлагаете мне выпить, или ваш компанейский порыв прошел вместе со сном?
- Катя, мне нужно перекурить ваши слова. Можно?
- Да. Можете курить здесь.
- Сколько вы выпили?
- Достаточно.
- Достаточно для чего?
- Достаточно для того, чтобы вы закурили здесь.
- Нет. Я, все-таки, выйду в тамбур. А потом мы продолжим беседу.
- Как скажете.
- Только не обижайтесь опять, ладно?
- Попробую. У вас есть пять минут. Управитесь?
- Не знаю... Я – не шахматист, но блиц-турниры играть приходилось...
 

27

- Ну? – спросил Страшила.
- Хер знает что, - честно сказал Генка.
 
 Страшила стоял перед ним в новых джинсах – “бананах”. Несмотря на ширину штанин, под ними все равно угадывались Страшилины ляжки.
 
- Блядь, - сказал Страшила. Для того, чтобы купить джинсы, он три ночи разгружал вагоны на Товарной. Вместе с Генкой. Но тот, хоть и проработал по две смены против каждой Страшилиной, деньги тратить не спешил.
- Да ладно тебе. Может, девчонкам и понравится.
- Думаешь? – Страшила повеселел.
- Уверен. Этим дурам только покажи тряпку – и они твои...
 
 Страшила был только что после душа. Его румяные щеки горели, как факелы. Мокрые волосы торчали во все стороны. Он был очень некрасивым парнем. Только улыбка спасала, потому что улыбаться Страшила умел по голливудски. Но не всегда знал, когда это пора делать. Поэтому успеха у девочек не имел.
 
- А ты что, не пойдешь? – спросил Страшила.
- Чего я там забыл?
- А чего дома сидеть? Там – телки.
- Да ты что? Много?
- Издеваешься?
- Ты первый начал...
- Да ладно тебе. Устал я. После этих мешков за девку браться не хочется.
- А до мешков хотелось?
- А это - мое дело, Страшила. Захочется – возьмусь, и тебя не спрошу. – Генка твердо посмотрел на друга. Его успех у девочек вызывал зависть у всех приятелей. А то, что ему до этого успеха не было никакого дела, эту зависть только усиливало.
- Ну, как хочешь, - как всегда, Страшила легко пошел на попятную. – А я пошел. Приходи.

Он пригладил мокрые волосы и взялся за туалетную воду. Комната затаила дыхание. Страшила вылил на себя две пригоршни “O’жена” и принюхался.

- Ну? – спросил он.
- Атас, - сказал Генка. - Глядишь,  тараканы, наконец, передохнут.
- Сам ты таракан.
- Ага. Первым буду на очереди. Иди уж, Казанова...
 
 Страшила молодецки щелкнул каблуками и подошел к столу.
 
- Главное! – сказал он. – Будешь?
- Давай.
 
 Страшила налил по стакану портвейна и махнул свой, зажмурившись. Пить он умел замечательно. Глядя на него, удержаться было невозможно. Поэтому Генка не замедлил опрокинуть свою стаканяку.
 
- Все. Девки, держитесь! Я иду!.. – Страшила пошел к выходу. У двери обернулся и, состроив заговорщицкую мину, подмигнул Генке. – Если вернусь не один, ночуй у Коки.
- Когда это ты не один возвращался? – Генка был беспощаден.
- Сволочь...
- От сволочи слышу. Ладно, проваливай... Может, и я подтянусь...
 
 Через пять минут после ухода Страшилы с первого этажа забухала дискотека. Вся общага в своих тараканниках готовилась к ней, как умела.
 
 Генка включил телевизор и снова упал на койку.
 
- Здравствуйте, товарищи...
- Здравствуйте...
- В эфире – программа “Время”. В сегодняшнем выпуске...
 
 Последняя встреча с Анютой сильно выбила его из колеи. Он замкнулся в себе и яростно таскал мешки на Товарной, чтобы хоть немного выпустить пар. Он не очень понимал, как дальше жить, и только мысль о деньгах, которых у него никогда не водилось и которые, по слухам, способны решить все проблемы, не давала ему покоя. Решение бросить институт никуда не ушло. Чем дальше, тем больше Генка чувствовал себя чужим здесь. И продолжал учиться только ради крыши над головой.
 
- Сегодня Михаил Сергеевич Горбачев встречался с президентом Соединенных Штатов...
 
 Гена думал о том, во что превратилась бывшая фарцовка, и что теперь получило право называться бизнесом. Никаких иллюзий по этому поводу он не испытывал. Лезть со своим энским рылом в калашный ряд джинсовых прохвостов, собаку съевших еще у “Советского Композитора” с пластинками “Битлов” под мышкой, было бесполезно... Там, как и везде, все решали связи. А их не было. Генка перебирал в уме десятки вариантов, но ни один, кроме разгрузки товарняков, не принес еще ни копейки...
 
 До появления первого шанса оставалось чуть меньше минуты, но Генка еще не знал об этом.
 Пока матерая дикторша, розовея от непривычной информации, стоила глазки кому-то за кадром, а литр тухлого московского воздуха только заходил в ее легкие, чтобы принести на выдохе следующую новость, Генка высадил еще стакан портвейна. А потом повернулся к экрану, с которого прозвучало:
 
- Обмен купюр старого образца на новые будет продолжаться еще неделю. В нашем репортаже вы можете увидеть, что сберкассы работают в обычном режиме. В крупных городах обмен происходит организованно, но из областных и районных центров поступает тревожная информация о панике среди населения. Из Крыма, например, сообщают, что возник черный рынок, где охваченные паникой отдыхающие меняют старые купюры на новые с коэффициентом три к двум и даже два к одному... Мы еще раз подчеркиваем, что эта паника не имеет под собой никаких оснований. Все сберкассы работают...
 
 Дикторша была совершенно непохожа на Медузу Горгону. На ее голове не шевелились змеи. Но Генка застыл, как каменный столб. И пока она говорила что-то о вреде паники и о том, как все на самом деле замечательно, Генка на экране видел совсем другое. Чья-то харя, опухшая от крика, проклинала все и вся перед растерянным мальчишкой – корреспондентом. Она (оно) совало ему деньги и кричало, чтобы он подавился этими бумажками. И таких, бьющихся в истерике, идиотов на экране было достаточно, чтобы  Генка понял:
 
 Вот оно!
 Началось!
 
 Рассовав по карманам все деньги, он понесся по лестнице вниз, забыв выключить телевизор.
 
 ...А там шел следующий сюжет. На рябом экране, притулившимся между пустых бутылок и полных пепельниц, появилось лицо, которое Генка узнал бы из миллиона.
 
- Наши корреспонденты передают с Кавказа, что обстановка продолжает оставаться напряженной. Вот что говорит по этому поводу лейтенант ВДВ Сергей Гончар – непосредственный участник событий, недавно представленный к награде за воинскую доблесть...
 
- Hands up, baby, hands up!..
- Страшила!
- О, пришел таки! Молодец!
 
 Страшила был потный и веселый. Обоим приходилось орать, чтобы расслышать друг друга. Толпа вокруг послушно вскидывала руки вверх под “Оттаван”.
 
- Одевайся и пошли!
- Куда?
- По дороге расскажу. Бери все бабки, какие есть. Займи у кого сможешь.
- Ты чего, охуел, что ли? Зачем тебе бабки?
- В Крым поеду.
- В Крым? Зачем?
- Купаться. Да быстрее ты. Шевелись, ебенамать!
- Да ты чего, на самом деле! – Страшила даже обиделся, что с ним случалось редко. Но Генка есть Генка, и он пошел к выходу...
 
- Куда едем? – спросил он в троллейбусе.
- В ближайшую сберкассу.
- Она же закрыта! Ночь на дворе.
- Спасибо, что сказал. Я бы сам не заметил.
- Иди ты... Не можешь толком объяснить.
- Хорошо. Объясняю толком. Сейчас ты становишься в очередь, и стоишь в ней всю ночь. Утром я привезу тебе столько денег, сколько смогу занять за ночь. Обменяем все на новые купюры.
- Ну?
- Баранки гну. Завтра утром я еду в Крым.
- А я?
- А ты сидишь здесь и ждешь мешков со старыми деньгами. Обменяешь на новые по той же схеме. Ясно?
- Нет.
- Что непонятно?
- Все непонятно. Зачем шило на мыло менять?
- А затем, что за одно шило два мыла дадут. Теперь понятно?
- Не очень.
- Ладно. Приехали. Видишь очередь?
- В закрытую сберкассу?
- Да. Там тебе все объяснят, будет еще время послушать. Стой насмерть, вперед никого не пускай. Я привезу бутылку, погреешься. Пошел!
 
 Страшила десантировался на улицу, а Генка поехал дальше – к метро. У него было еще много дел. Из окна троллейбуса он увидел Страшилу, который подошел к последней в очереди старушке с таким видом, будто хочет пригласить ее на танец, но отчаянно стесняется...
 
 В довершение ко всему заморосил ледяной, несмотря на лето, дождь...